Ни одна фотография не выражает состояние современной России лучше, чем вид на Красную площадь в ночь после переизбрания президентом Владимира Путина.

На фоне самой предсказуемой, наименее конкурентной политической кампании в постсоветской истории огромные языки пламени пляшут в опасной близости от Кремлевской стены: горит Манеж, один из последних нетронутых исторических памятников в быстро развивающемся центре Москвы.

Это символ страны, остающейся удивительно непредсказуемой в период быстрых изменений. Даже ручные государственные СМИ, сообщая о выборах, не могли игнорировать то, что происходит за стенами телестудий в гостинице "Россия".

Перед Путиным, одержавшим убедительную победу, открывается четыре года с феноменальной концентрацией власти в его руках и внешним спокойствием. Он и его советники признают: сегодня все зависит от него. Это и преимущество, и большой риск. Удача, сопутствовавшая ему до сих пор, может ему изменить, а оправданий провалу не будет.

На бумаге инструменты, имеющиеся в его распоряжении, выглядят внушительно. Его партии "Единая Россия" принадлежит в парламенте большинство в две трети, а верхняя палата, Совет Федерации, только штампует решения, так что любое законодательное предложение можно принять без проблем, в том числе изменение конституции, если он того пожелает.

Три национальных телеканала более или менее контролируются государством, у многих федеральных и региональных журналистов вновь проснулась склонность к самоцензуре советского образца, так что риск того, что партизанская война в Чечне или другие важные проблемы испортят его рекордный рейтинг, очень мал.

Два самых заметных и политически влиятельных олигарха находятся в добровольном изгнании, а третий взят под стражу и ждет суда по обвинениям в мошенничестве. Остальных усмирили, а некоторые из самых сильных противовесов в современной России грубо приручили.

На этом фоне Путин создает то, что можно назвать либерально-авторитарным режимом. Прагматик, признающий, что Россия может вернуть себе величие только благодаря экономической силе, он, по крайней мере в принципе, является приверженцем либеральной реформы, модернизирующей страну, и альянса с Западом.

При его инстинктах лояльного советского бюрократа, не имеющего альтернативных постсоветских ролевых моделей, вопрос о его демократических рефлексах, однако, остается открытым. Если он и верит во что-то большее, чем формальная демократия, то этого пока не заметно.

Его избирательная кампания, равно как и кампания партии "Единая Россия" за три месяца до нее, была основана на двух словах: "Верьте мне". Россияне, с большим или меньшим энтузиазмом, пусть просто из-за отсутствия альтернатив, на это согласились.

При быстром экономическом росте, сохраняющем тенденцию на протяжении шести лет и позволяющем увеличивать зарплаты и пенсии, примирительных словах, обращенных к советскому поколению, забытому в эпоху Ельцина, и политической стабильности, пришедшей на смену хаосу 1990-х, многие с удовольствием вознаградили Путина вторым сроком.

Даже Владимир Рыжков, один из немногих независимых политиков, оставшихся в Думе, и сильный критик авторитарных наклонностей президента, признает: "Это наилучший период для свободы в российской истории. У нас лучшее правительство за 80 лет. Реформы будут проведены".

Путин уже избавился от многих неопределенностей, следующих за выборами, назначив новое правительство не только до своей инаугурации, запланированной на май, но и до мартовских выборов. Это было сделано для того, чтобы продемонстрировать характер его новой команды и запустить "административную" реформу, необходимую для проведения обещанного им политического курса.

Несмотря на опасения по поводу усиливающегося влияния силовиков, вышедших из спецслужб и армии и ставших его советниками и чиновниками, Путина хвалят за назначения, выходящие далеко за пределы его ближайшего окружения и льстивых сторонников.

Михаил Фрадков, новый премьер-министр и бывший российский представитель в Европейском союзе, может показаться бесцветным, но он снискал себе уважение на предыдущих постах, особенно в качестве главы налоговой полиции, где, в отличие от своих предшественников, не устраивал "маски-шоу", а полюбовно улаживал конфликты с влиятельными бизнесменами.

Заместителя премьер-министра Александра Жукова уважают за проведение либеральной налоговой реформы через предыдущую Думу. У многих министров теперь более ясный круг обязанностей и меньше заместителей, на которых можно свалить вину.

Есть и несколько пикантных назначений. Путин сдержал свое обещание привлечь представителей демократических партий, проигравших на последних выборах. Это дает ему возможность кооптировать политических противников, заткнуть рот критикам и дистанцироваться от ответственности, если действия его протеже вызовут недовольство.

Владимир Лукин из "Яблока" назначен главой парламентской комиссии по правам человека, а Игорь Артемьев из той же партии возглавил антимонопольное агентство. Павел Крашенинников из Союза правых сил руководит думским комитетом по правовым вопросам.

Проблема заключается в том, что Путин ведет игру со структурами, которые выглядят демократическими, но по сути зависимы от его предпочтений и личной власти. Крашенинников говорит: "Конечно, система зависит от одного человека, но президент либерал, и я могу ему доверять".

Модель, вращающаяся вокруг Путина, эффективна при хорошей погоде, но может оказаться нестабильной при плохой. Он унаследовал рыночные реформы 1990-х годов, которые только начинают приносить плоды. Высокие цены на нефть и газ способствовали росту. Западные лидеры стремились обхаживать его - с целью сделать союзником в войне против терроризма и в поисках альтернативных источников энергии.

Но товарные цены могут упасть, международный климат становится более напряженным, и необходим новый этап рыночных реформ, обеспечивающих сохранение роста. Осторожность Путина и окружающие его лоббистские группировки пока удерживали его от проведения реформ, затрагивающих ключевые интересы.

Российский президент очень мало сделал для того, чтобы обезличить власть и придать ей институциональный характер, создать систему сдержек и противовесов. Октябрьский арест Михаила Ходорковского, нефтяного магната, финансировавшего оппозиционные движения, - лишь самый заметный пример того, что юстиция остается объектом политических манипуляций.

По мнению критиков, между экономической либерализацией и авторитарной централизацией существует неизбежное противоречие.

Но в стране со слабой традицией демократии самой большой проблемой для Путина может оказаться политическая реформа. Сопротивление либерализации газового сектора делает отрасль неконкурентоспособной. Нежелание обуздать влияние крупных корпораций тормозит развитие более мелкого бизнеса.

Пока мало что сделано для решения социальных проблем, в число которых входит ухудшение систем образования и здравоохранения. Отсюда возникают проблемы поколения, по которым будут судить о втором сроке Путина.

Пока Россия наращивает свое богатство и свой национализм. Запад должен подвергать внятной критике злоупотребления Путина, но при этом пытаться инкорпорировать, а не изолировать его, понимая деликатность проблем постсоветского периода.